1. …Всё началось с того, что в коридоре на полу у стены валялась пустая пачка из-под сигарет. Язу неодобрительно посмотрел на пачку, но ничего не стал говорить. Молча поднял её двумя пальчиками и понёс на кухню.
Дверь не была заперта. На диване возлежала роскошная путаница одеял, волос и конечностей, в которой очень сложно было углядеть что-то конкретное, но Язу это было полностью безразлично.
Сефирот поднял голову от подушки, узнал Язу и сделал вид, что уже снова спит. Ему, правда было далеко до Клауда, богатырское сопение которого далеко разносилось в утренней тишине.
Мусорное ведро было полным. Почти. Язу чуть поморщился, бросая пустую пачку поверх осколков стакана и картофельных очистков. Подошёл вплотную к стене и бросил периферийный взор на самодельный график, начертанный Сефиротом в тот вечер, когда ему надоело слушать бесконечные препирательства по поводу того, кто же здесь самый рыжий. Моргнул, посмотрел снова. По всему выходило, что, если сегодня пятница тринадцатое, то очередь выносить ведро как раз его, Язу.
Язу перешагнул через тапочки и джинсы Клауда, валявшиеся поперёк кухни, подошёл к столу и взял будильник. Будильник утверждал, что сегодня именно пятница и, как ему, будильнику, ни жаль, именно тринадцатое.
- Ты ещё извинись, - тихо сказал Язу будильнику и пошёл выносить ведро.
Мусоровод был на лестничной клетке, так что Язу даже не стал переодеваться и, подумав, оставил дома оружие. Вышел и прикрыл дверь - но не захлопнул. Он был большой мальчик, и прекрасно понимал, что нет ничего глупее, чем захлопнуть дверь, от которой у тебя нет ключа.
На лестничной клетке был не только мусоровод. Там был ещё и рыжий ТУРК Рено с большим мешком мусора и шоком в глазах.
Впрочем, оба они были профессионалами и замешательство продлилось недолго.
Язу коварно улыбнулся и ловко ударил Рено мешком…
Азартные выкрики и шум драки на лестнице были великолепно слышны в квартире, тем более что дверь-то оставалась незаперта. Клауд проснулся от шума и какое-то время лежал, не шевелясь. Проревизировав своё состояние, он пришёл к выводу, что ни малейшего желания идти разбираться у него не наблюдается.
- Чего орут? - сонно спросил он, пихнув Сефирота в бок, и сладко зевнул.
- Дерутся, - лаконично отозвался Сефирот.
- Надо разнять, - подумав, неохотно признал Клауд.
- Кому надо?
- Всем. Иди заткни их.
- Щаз. Делать мне больше нечего.
- Нечего, - процедил Клауд, пытаясь скинуть Сефирота с дивана. - Пока не разберёшься.
Сефирот вздохнул и скатился с дивана. Натянул штаны и вышел из кухни.
- Эй, не убивай там никого! - крикнул вслед Клауд.
- Можно подумать, - пробормотал Сефирот и открыл дверь квартиры.
***
Клауда начала тяготить его финансовая зависимость.
Конечно, можно было бы сказать, что деньги из больших сумок под кроватью и диваном есть ни что иное, как плата за проживание. Но истина состояла в том, что силверхеды, начиная с Сефирота лично, поменяли ему практически всю бытовую технику на значительно лучшую по качеству и даже сделали частичный ремонт. Они же закупались продуктами и бытовой мелочью. Ясно дело, не на стипендию Клауда.
В общем, не так уж и много было надо Страйфу. Всего, он хотел своих денег. Не обязательно много и необязательно тратить. Просто чтобы чувствовать за собой уверенность, что сможет в любой момент потребовать освободить его жилплощадь, и быть при этом правым.
- В общем, так, - решительно заявил Клауд. - Я сдам тебе часть своей жилплощади, но денег я хочу… много.
- Сколько? - поинтересовался Руфус.
Клауд назвал. Руфус поперхнулся кофеём, откашлялся и долго смеялся. Потом сбавил цену в два раза.
Клауд насупился и спросил:
- А сколько квадратных метров ты за это хочешь?
Руфус назвал - вкрадчивым, мягким шёпотом.
Клауд повернулся и пошёл к двери.
- Подожди, Клауд, - с лёгкой досадой окликнул его Руфус. - Давай поторгуемся!
Они поторговались. И сторговались. Клауда напоили кофе и отпустили на все четыре стороны.
***
Проблема Руфуса была проста как "чижик-пыжик" - он со своим штатом въехал в квартиру 56 не вполне законно, пользуясь отсутствием хозяев. И ему нужна была более надёжная база. Клауд со своей квартирой ему подходили.
Конечно, Клауд понимал, что связываться с Шин-Рой - себе дороже. И опять-таки - разве можно верить Руфусу? Но с другой стороны, Клауд тоже не маленький серенький зайчик. К тому же у него полный дом злых активных Солджеров, которые при словах "Шин-Ра, Руфус" начинают так искрить, что остаётся только заземлить. Как-нибудь разберётся.
С этими успокаивающими мыслями Клауд поудобнее устроился под мышкой у большого тёплого Сефирота и уснул.
***
Ранним утром, ещё до рассвета, Клауд выполз из-под Сефирота, который за ночь каким-то неведомым образом практически полностью подгрёб под себя Страйфа, выпутался из одеял и пошлёпал в ванную со вполне понятной каждому утреней целью.
Дверь не открывалась. Страйф немного подёргал ручку в разные стороны и решил, что придётся всё-таки продрать глаза. Продрал. Сфокусировал разбегающиеся сонные зрачки.
Сбоку от двери висел под стеклом какой-то незнакомый листок бумаги, которого Клауд точно сюда не вешал. На листке сверху красовался герб Шин-Ры. Клауд, ничего не понимая, вчитался в текст.
"…Пользование ванной - 20 рублей в минуту
Пользование душем - 15 рублей в минуту
Пользование унитазом - 10 рублей в минуту
Пользование раковиной - 5 рублей в минуту…"
Клауд помотал головой и грохнул кулаком по двери. Предрассветную тишины нарушил дикий страйфовский крик:
- Убью гада! ШИ-НЕ!!!
***
Увы, изменить что-то было уже невозможно. Заключая сделку, Клауд, к несчастью, так и не додумался оговорить, какие конкретно метры он продаёт Шин-Ре.
Поэтому на балконе квартиры номер 57 завелись ТУРКи. А сам Руфус поселился в совмещённой ванной. И немедленно стал собирать с проживающих деньги за пользование удобствами.
Вот так вот.
***
А теперь представьте себе утро выходного дня в квартире № 57.
Утреняя очередь в туалет. Руфус уже на посту, взимает свою дань.
На одной конфорке плиты греется ведро воды на чай для всей оравы. На другой - варится морская капуста.
Дело в том, что Руфус сразу поставил всем на вид - он болен (симулянт!) и питаться будет пищей здоровой и вкусной - морской капустой. Варёной, а потом чуть обжаренной. Это вкусно, конечно. Но варёная капуста ужасно воняет. А когда это продолжается постоянно…
На диване валяется Клауд. Держась за голову. От аромата руфусова завтрака у него невыносимо ломит виски.
На двух оставшихся конфорках, в больших сковородах поспевает завтрак. На маленькой электроплитке в углу побулькивает в тигельке что-то зелёненькое.
Клауд косится на батарею. Акация в кадке бодро и жизнестойко топорщит ветви, неожиданно почти до слёз напоминая Клауду Зака. Акация кажется Клауду верной союзницей среди капустной вони.
***
Тут надо сказать пару слов о Турках и том, как они устроились на балконе.
Балкон у Клауда был позорный, наклонный, холодный и заваленный всяким хламом.
Элена была хорошим работникам, можно даже сказать, специалистом, сильной женщиной и бойцом, крайне лояльным к своему начальству. Ни что не могло заставить её отступиться от Шин-Ры и, конкретнее, от господина Президента. Однако когда она вышла на балкон - а на дворе было без малого восемнадцать градусов ниже нуля, начало весны средней полосы - терпение её лопнуло.
В конце концов, она была не только хорошим работникам, можно даже сказать, специалистом, сильной женщиной и бойцом, крайне лояльным к своему начальству, но ещё и просто женщиной. Она тоже хотела, чтобы ей говорили комплименты (умопомрачительные), дарили цветы (охапками) и шампанское (ванными).
Элена посмотрела направо. Справа красовалась роскошная лоджия.
- Эй, Руд, - сказала Элена. - Застеклили бы вы это позорище.
После чего, не тратя лишних слов, выстрелила сетью в лоджию.
Так Элена ушла из ТУРКов.
***
Николай Николаевич был человеком богатым, короче, тем, кого у нас называют олигархами. И в квартире номер 49 он, конечно, не жил, а только отдыхал и прятался от бывшей жены, требовавшей алиментов.
На протяжении последних двадцати лет его внимания домогались по-всякому, но чтобы прекрасная блондинка в строгом костюме, похожая на хорошенького мальчика и ни на что иное, входила, небрежно толкнув носком начищенного ботинка дверь лоджии - запертой и, к слову, бронированной на всякий случай - такого в его жизни ещё не было.
Девушка огляделась и поправила галстук. Лицо её было непроницаемо, но убивать она, видимо никого пока не собиралась.
- Моё имя Элена, - сообщила она, переводя на Николая Николаевича холодный пристальный взор.
- А как Вы ко мне попали, Элена? - поинтересовался Николай Николаевич.
- Очень просто. Забралась по стене, отперла замок на лоджии и вошла, - терпеливо объяснила она.
Тогда Николай Николаевич понял, что это та самая редкая женщина, которая на дороге не валяется. Он вскочил на ноги и первым делом быстренько запер все двери и окна - чтобы не убежала тем же путём, что и пришла.
- Это стеклопакеты, - предупредил он на всякий случай. - Жалко.
- Не волнуйтесь. Если мне понадобиться, я выйду через дверь, - величественно наклонила голову Элена. Телохранители, которые были лохами настолько, что зевнули её появление, явно девушку не напрягали.
Элена не убежала. Через месяц они поженились и уехали на Мальдивы.
***
В остальном жизнь на балконе была довольно сносной - после того, как трудолюбивые руки ТУРКов застеклили его и привели в порядок. Косметический ремонт, изоляция на сквозящих щелях рам, побольше тёплых спальников, овчин и тулупов - и ноу проблем.
Постепенно пошли слухи. Я имею в виду, слухи о других способах, которые, вполне возможно, и не исключено, использовались замерзающим трудовым населением для борьбы с суровой весенней погодой. Слухи распространяли силверхеды.
Продолжалось это до тех пор, пока Сефирот не намекнул им что, во-первых, для настоящего силверхеда такое поведение просто ниже достоинства (и вообще ниже плинтуса), а во-вторых, может им так не терпится ТУРКов поселить поближе к себе? А то устроились втроём в большой комнате, как короли, понимаешь…
***
Дело двигалось к обеду.
Только что вернувшийся из универа Клауд, которому не удалось выспаться предыдущей ночью - к тому же от капусты у него опять болела голова - пришлёпал на кухню и молча подвалился под бочок к Сефироту, у которого утро ещё не началось.
Клауд лежал на животе, устроив подбородок на сложенных ладонях, чувствовал правым бедром постороннее тепло и тупо смотрел прямо перед собой на бродящего по кухне Руда. Руд пытался решить, надо ли уже варить кофе, или ещё рано. Сефирот пребывал в редкостно лучезарном настроении и как раз думал, а не пора ли завтракать?
На кухню заглянул Ценг и сказал Руду готовить кофе - дескать, Босс скоро непременно захочет кофе.
- Откуда ты знаешь? - недоверчиво поинтересовался Клауд.
- Опыт, - кратко отозвался Ценг и сгинул в направлении ванной.
Один раз оглядев балкон и отдав Руду с Рено распоряжения по приведению его в порядок, Ценг там больше не появлялся. Каким-то неведомым образом он перекочевал в ванную к Руфусу - на временных основаниях. Однако не надо забывать, что нет ничего больше вечного, чем временное.
Лоз сидел на полу у кровати, увлечённо ковыряясь во внутренностях бывшего музыкального центра. Язу лежал на кровати, устроив ноги на Лозе, и читал книгу в зелёной обложке. Книга была "про жёлтые цветы", - как с милой и холодной улыбкой объяснил он Руфусу, когда тот спросил.
Кадаж от скуки занимался тем, что торчал у входа в подъезд при полном параде и пугал жильцов своим нецивильным видом. В его голове уже наверняка вызревал глобальный план, или два.
Рено же стеклил балкон. Вот где стало видно настоящего мужика. А вы говорите - трудовая мозоль, трудовая мозоль…
Руфус занимал ванную, ТУРКи - балкон. Поэтому Клауд уже не мог ни пойти покурить на балкон, ни посидеть на крышке унитаза.
Теперь, когда Клауд начинал психовать, то спускался на улицу и курил там. Нервно.
Играли. Чтобы скрасить время и укрепить своё положение, играли день и ночь. В кости, в карты.
На деньги играть было признано неинтересным. Поэтому играли на жилплощадь.
По первости происходили ужасные драмы. Например, во второй вечер Клауд проиграл всё, и единственным, кто вообще пустил его в квартиру, был Сефирот, да и то, только в свою - теперь уже СВОЮ! - постель, до которой дотащил, ни разу не позволив коснуться ногами пола.
В обед следующего дня Клауд злобно резался в карты с Руфусом, сидя на том самом диване, который отыграл у Сефирота утром.
В конце концов, за Руфусом оставалось уже всё, кроме кухни и половины зала.
А, поскольку Сефирот был единственным, кто плевал с высоты на все эти переделы земли (включая Третий, Великий), и ходил где хотел, то на ничейном пятачке прихожей то и дело раздавалось что-то вроде:
- Сефирот! Мне надо на кухню, а коридор опять отыграл Руфус! Сефирот!
И Сефирот приходил, и проносил Клауда в кухню на руках.
А что ещё оставалось делать?
***
Постепенно Сефирота всё это задолбало, да и маргинальные (силверхеды) и безземельные (ТУРКи) слои общества надо было как-то подключать к вечернему времяпрепровождению. Во избежание смуты и гражданских войн. Так что в карты и кости на землю больше не играли.
Играли в фанты.
В итоге Руда нарядили в платье, дали ему в руки букет мимоз - их уж продавали в городе - и отправили искать своего Мастера. Язу искренне жалел, что на месте Руда не оказался Клауд - на что краса квартиры 57 сильно рассчитывал, придумывая задание. Ведь жёлтые клаудовы волосы так прекрасно сочетались бы с жёлтыми цветами!
В другой раз несчастному Руду выпало поцеловать Язу. С Рено приключились смеховые корчи, но, в общем, все получили массу удовольствия, созерцая, как Руд сначала долго примеривался, а потом наконец чмокнул Язу в надменно поданную руку.
Но хитом сезона, конечно был и навеки остаётся Сефирот в дамских кружевных чулках. Наверное он был вообще единственным в своём роде мужчиной, который мог совершенно безбоязненно себе такое позволить - все и так знали, что он крут безмерно. А если б кто усомнился, я бы тому, честно говоря, не позавидовала.
Достаточно просто подумать, что было бы, если бы задание с чулками досталось бы, скажем, Руфусу, не говоря уж о Клауде. Ой, что бы было! Буржуазной революцией бы не обошлось.
***
А история с капустой закончилась очень просто.
Не вынеся больше постоянной вони и головной боли, Клауд не стал психовать и закатывать истерики, не пытался снова указать всем на дверь. Он просто сказал Сефироту:
- Или я, или капуста.
Поскольку сказал он это в постели, наутро Сефирот вытряхнул с балкона всю капусту - и, заодно, ТУРЧий кофе - а Руфусу предложил на выбор: либо отравляться следом, либо перейти на другую здоровую пищу.
Как истинный политик, Руфус смирился с обстоятельствами, не потеряв лица.
После истории с капустой, Кадаж сообразил, что, воздействуя на Клауда, можно несложно управлять Сефиротом. К несчастью, Сефирот сразу просёк эту фишку.
- Кадажик, - задушевно спросил он. - Тебе что, больше всех в жизни надо?
Кадаж честно ответил. От жизни он хотел немногого. Всего-то, власти над миром, и стать директором зоопарка.
- Зачем зоопарка? - поинтересовался Сефирот.
- Ну как же! Ведь там прикольные слоники.
- Знаешь, я полгода каждый день вижу слоников в этом зоопарке и поверь - оно того не стоит.
- А ты трогал слоников за хоботы? - невинно спросил Кадаж, старательно кося под дурачка.
- Во-первых, знай: для силверхеда трогать слоников за хоботы - последнее дело. А во-вторых, прошманда, присмотрите-ка за собственными хоботами, пока не поотваливались, - обещающе отозвался Сефирот и, зловеще улыбнувшись, ушёл спать с Клаудом.
На следующий день он приволок откуда-то три противогаза, которые вручил силверхедам:
- Итак, мелкая шантрапа, стройся по росту! Слушай мою команду! Объявляю учебную тревогу! Противогазы - на-деть! Триста кругов по периметру комнаты - начинай!
Силверхеды, напрочь не привыкшие к командному голосу, повиновались машинально.
***
Теперь каждое утро Руфуса начиналось так.
Проснувшись, он наполнял ванну водой, сыпанув туда разных солей и добавок, блаженствовал около часа или двух. Затем неторопливо одевался, умывался и долго чистил пёрышки перед зеркалом.
Тут надо сказать, что игнорировать темперамент и нужды других жильцов квартиры Руфус всё-таки не мог. Например, Сефирот как-то утром не стал дожидаться, когда же Руфус сочтёт возможным открыть доступ к сантехнике, и высадил дверь плечом, затем небрежно прислонив её к косяку. С тех пор Президент, во избежание эксцессов, просыпался очень рано. Часа так в три-четыре.
Итак, совершив все необходимые действия, Руфус выходил в коридор и наслаждался зрелищем по команде отжимающихся на пальцах слоников-силверхедов, беспощадно гоняемых Сефиротом. ("Думаете, достаточно того, что над вами генетики потрудились? Нет уж, детки, я сделаю из вас Солдат!")
А Клауд в это время ещё сладко спал, раскинувшись в одиночестве на большом диване в одеяльном коконе, где без Сефирота было, прямо скажем, значительно свободнее и прохладнее.
2.
Мария Фёдоровна, соседка, была сексуальной девушкой двадцати двух лет. Конечно, её безумно интересовало наличие в 57 квартире сразу восьми привлекательных мужчин (как бы они все ни утрамбовались в однушку) и те возможности, которые это открывало.
Каждый день Мария Фёдоровна могла видеть, как вернувшийся из универа Клауд подолгу простаивал у дверей собственной квартиры, будучи неуверенным, что может ожидать его за ними. Потоптавшись, он отпирал дверь и, став сбоку от косяка, быстро распахивал её так, чтобы не попасть на линию огня. Подождав, он, наконец, заходил в квартиру.
Однажды днём между комнатой и кухней силверхеды устроили джунгли.
Но Клауд-то об этом не знал!
Зайдя и немного постояв на коврике в темноте, он вроде бы успокоился. "Пронесло на этот раз", - облегчённо подумал Клауд, и тут на него из тьмы с громким криком вылетел Тарзан-Рено в набедренной повязке.
Гейм Овер.
***
Надо сказать, что пассивным наблюдением Мария Фёдоровна не ограничилась. Подкопив информации, она приступила к хорошо спланированной атаке.
Был глубокий вечер, когда в квартире 57 раздался дверной звонок. Клауд, который как раз стоял на пороге с мешком мусора, растерялся настолько, что открыл дверь.
За дверью стояла соседка Мария Фёдоровна в полупрозрачной комбинации и лёгком пеньюарчике. Волосы её развевались, а от тела, как и положено, по законам жанра, веяло страстью.
- У вас соли… нет? - с придыханием спросила она, глядя в глаза Клауду серыми, как море, глазами.
- Нет, - машинально отозвался Клауд.
- А что у вас есть для красивой, одинокой, скучающей этой ночью девушки?
- Э, - сказал Клауд, но тут ему на помощь пришёл Язу, который как раз было проходил по коридору на кухню, намереваясь спокойно попить чаю и кое о чём побеседовать с Сефиротом.
- Клауд, - мягко и вкрадчиво подсказал он. - Если красивая и одинокая девушка этой ночью действительно так уж скучает, почему бы ей не оказать тебе небольшую приятную услугу? Кажется, так вы оба остались бы довольны. Не так ли?
- Да! - страстно выдохнула Мария Фёдоровна.
- Спасибо, - буркнул Клауд, с облегчением, отдал её мешок мусора и закрыл дверь.
Язу тайно улыбнулся и пошёл пить чай с Сефиротом.
***
Когда Сефирот и Клауд были в ссоре - а случалось и такое - Клауд снимал со спинки дивана Масамунэ и, тайно призывая его в союзники, укладывал на постель между собой и Сефиротом. Естественно, режущей кромкой не к себе. В такие моменты Однокрылый, у которого с наступлением темноты традиционно начинали метаться желания, отвлечённо размышлял, любит ли он по-прежнему так же сильно свой меч (или своего Клауда, что интереснее)?
К утру, они всегда мирились.
***
Второй заход Марии Фёдоровны произошёл через неделю.
На этот раз для атаки она выбрала утреннее время, когда Клауда не могло быть дома по определению.
Поджидая внизу у почтовых ящиков, она наконец дождалась Руда, которого послали забрать почту - счета, бесплатные газеты и таинственные пакеты, адресованные Руфусу.
К этой встрече Мария Фёдоровна подготовилась более основательно, поняв по прошлому поражению, что противник попался не из тех, кого можно взять с наскока. Сегодня на ней был юбочный костюм в узкую вертикальную полоску, который очень ей шёл.
- Здравствуйте, - пропела она при виде Руда.
- Добрый день, - сказал Руд и стал ковыряться ключом в раздолбанном заедающем замке.
Мария Фёдоровна аж глаза прикрыла, наблюдая за этими ковыряниями. Нет, сдерживаться было выше её сил!
- О! - вскричала она, бросаясь на Руда. - Я полюбила тебя с первого взгляда! Ты намного лучше этого надменного желтоволосого выродка! Ты такой лысый и сексуальный!..
На этом её речь прервали ТУРЧьи рефлексы - Руд машинально отбросил от себя налетающего противника, к счастью не слишком сильно, не насмерть. Пока девушка соображала, как ей действовать дальше - а может, опасаясь, что она до чего-то додумается - Руд быстро ретировался наверх, в квартиру.
Если бы Рено узнал, вряд ли он бы заревновал. Скорее, долго бы смеялся.
***
Рено курил, глядя в голубое небо. Дверь в зал была приоткрыта, и до ушей ТУРКа долетали голоса силверхедов, тихонько спорящих о чём-то. Непроизвольно Рено прислушался:
- …а я говорю, похож…
- Ничего подобного.
- Похож!
- Не похож!
- Да!
- Нет!
- Да!
- Да чем?!
- Да тем! Когда он надуется, да ещё иголки свои жёлтые растопырит… Ведь вылитый же ёжик!
- Здорово. Мы - слоники, а он - ёжик. А давайте дадим ему яблочко?
- Зачем?! - два голоса хором.
- Ёжики же любят яблочки…
Самое смешное, что они действительно приволокли Клауду яблоко - крепкое, сладкое, красное и крутобокое. Клауд, не меняясь в лице и не говоря худого слова, настучал им по черепушкам этим самым яблоком, превратившимся от многократных соприкосновений со лбами силверхедов в сладкий яблочный кисель.
***
Третий заход произошёл посреди бела дня, и жертвой был избран Лоз.
Лоз вышел добежать до магазина. Цель его была невинна, как пара кастрированных голубков - всего лишь прикупить тайком от всех шоколадку, чтобы потом скормить её Язу, чтобы тот обрадовался. Просто, правда? Но вот, когда он уже бежал обратно с шоколадкой за пазухой, подозрительно оглядываясь по сторонам, перед ним на дороге между дождевых луж, чуть скованных ледком, внезапно выросла странная фигура в какой-то тонкой холодной одежде, воняющая чем-то приторно ненатуральным.
- Привет, - сказала фигура. - Меня зовут Мария Фёдоровна, я твоя соседка.
- Ага, - сказал Лоз. Ему хотелось, чтобы она поскорее убралась с дороги, но пускать в ход кулаки он не решался, помню вводную лекцию Сефирота о мимикрирующем поведении. Кроме того, когда они привлекали внимание окружающих своим нетипичным поведением, Клауд начинал так орать, что лучше было просто до этого не доводить, потому что лично Лоз, например, не знал, как его можно унять. Язу знал, а Кадаж догадывался, но оба молчали.
- А как тебя зовут? - не отставала фигура.
- Ну… Лоз, - неохотно отозвался Лоз. Видение Язу, жующего шоколадку, уже начало таять перед его внутренним взором, и Лозу это совсем не нравилось.
- А сколько тебе лет?
- Э, - сказал Лоз. Он не знал, что соврать, да и начал уже терять терпение.
- Я вижу, ты ещё не познал радостей любви, - внезапно на какой-то странной ноте завыла фигура. - Иди ко мне, я дам тебе наслаждение, равного которому ты не можешь даже представить!
И распахнула руки.
Лоз понял, что по-хорошему его не пропустят. Он хорошо слушал, когда Ценг объяснял про галантное обращение с дамами.
Он осторожно опустил кулак на темечко фигуре и бережно положил её в самую большую и красивую - от бензиновых разводов - лужу.
***
Последний выход Марии Фёдоровны состоялся ясным весенним днём, когда Ценг убедил Руфуса выйти прогуляться и подышать свежим городским смогом. Они ходили вокруг дома и дышали, обсуждая какие-то свои конфиденциальные дела, когда к ним подошла Мария Фёдоровна - элегантная девушка с пылом желания в глазах и тем лоском речи, который даёт женщине только образование.
Руфус немного оживился и с удовольствием побеседовал с девушкой о птичках и погоде. Всего разговор длился минут, от силы, пять. Но, к несчастью, на обратном пути Руфус обмолвился, что ему пора бы жениться, чтобы продолжить род.
Ценг вслух высказал уважительную радость благоразумию своего начальства.
Больше Марию Фёдоровну никто не видел.
***
Однажды после большого нагоняя у Руфуса пропали ТУРКи, то есть, Рено и Руд, так как Ценг был таким же ТУРКом, как начальник заводского цеха - работягой.
Президент искал их и тут и там, и даже в морозильник заглянул, не исключая, что от горечи жизни они утрамбовались туда до лучших времён, но нигде не нашёл.
ТУРКов не было два дня. Порой у Руфуса складывалось впечатление, что об истинном положении вещей известно вообще абсолютно всем, кроме него самого. Однако это ничего не давало. Все молчали, как партизаны.
Проговорился наконец Лоз, да и то не нарочно - просто за обедом спросил:
- А этих, под кроватью, кормить будем?
Руфус молча взял швабру и пошёл в зал…
3.
У Язу появилась личная жизнь.
Подробностей никто не знал, но симптомы были налицо: прихорошившись, он уходил из дому ещё до обеда, возвращался поздно, благоухая чем-то нежным и прекрасным. Но каждый раз разным. На все вопросы только улыбался и загадочно отмалчивался.
Лоз обижался. Он чувствовал себя брошенным и обделенным вниманием. Это было очень печально, и редкие попытки вернуть всё в норму ни к чему не приводили.
Кадаж скрывал, что ревнует. Ревновал он страшно. Тоже мило улыбался и вопросов не задавал. Он просто подговорил Лоза проследить за Язу.
Так на явь вышла Ужасная Тайна.
***
Тайна была ужасна!
Язу нашёл работу. Он рекламировал духи в дорогом и шикарном магазине. Работа состояла в том, что красивый, сладко пахнущий и недоступный Язу прогуливался по магазину. Ажиотаж это вызывало такой, что Язу постепенно превратился в приму магазина.
Язу был вызван на серьёзный разговор. Он ничего не отрицал. Да, это и была его личная жизнь. Он полностью самореализовывался на работе. Да, прямо как блистательный господин Вовочка Лебедев (тот самый - кто знал, тот понял).
Лоз хотел устроиться туда же, но его почему-то не взяли. (И почему бы?). Тогда он нанялся воспитателем в детский садик. Первый день он начал с того, что поставил в угол прежнюю воспитательницу. Родители его боялись. Дети обожали.
Кадаж долго колебался, но в итоге выбрал то, для чего его наилучшим образом приспособила природа (в лице команды генетиков Шин-Ры) - стал моделью. Его походка быстро стала модной, он мягко прохаживался по подиуму - создавая у каждого чёткое впечатление "я пришёл по твою душу" - хищно и снисходительно щурился на фотографов, и рекламировал стильные драные джинсы. Причём раскупались журналы с этой рекламой на обложке, как хлеб в голодные годы. И что пристальнее разглядывали - стильные джинсы или белое тело в прорехах - это ещё бо-ольшой вопрос.
***
- Мне нужно жизненное пространство!
Как и следовало с самого начала ожидать, в какой-то момент нервы Клауда всё-таки не выдержали царящего вокруг коммунистического, даже коммунного духа.
У него была славная однушка. На край он готов был терпеть на своей территории кого-то одного - Сефирота. К примеру. Но всех остальных - гнать взашей! Силверхеды вообще обещались весной убраться из его жизни навеки! А Шин-Ра ему и так всю жизнь испоганила, чтоб он их ещё у себя дома терпел!
Контраргумента было два. Кадаж молча показал Клауду внешний термометр, на котором красовалось семь градусов ниже нуля, что теплом никак не назовёшь. А Руфус так же молча ткнул его носом в договор о покупке жилплощади, где никаких временных ограничений не было видно.
Короче, единственным способом склеить разбитое сердце Клауда, горько стенающее по жизненному пространству, оказалось накормить его гран-тортом в исполнении Сефирота, который вообще-то почитал готовку не делом для себя, особенно, когда дома и без того было достаточно рабочих рук. И так найдётся кому.
***
Теперь скажем пару слов о готовке.
Иногда наступала очередь Язу готовить. Свой подход к конфоркам он всякий раз обставлял как медленный, красивый ритуал.
Аккуратнейшим образом одевшись - согласно требованиям техники безопасности и гигиены при приготовлении пищи - он надевал фартук и доверял Лозу завязать завязки двойным морским. Затем он плёл косу. Иногда поручал это ответственное дело Кадажу. И только после этого, трижды тщательно вымыв руки с мылом, приступал к готовке. При этом Лоз всё равно крутился поблизости, в надежде покусочничать, за что расплачивался всякой мелкой помощью, типа помывки или чистки овощей.
Кадаж любил поэкспериментировать с ингредиентами. Опыты его были интересны и оригинальны в своём цветовом решении, но не всегда съедобны.
Лоз, вопреки мрачным и ехидным пророчествам Руфуса, прекрасно готовил простые и сытные блюда. Больше всего ему нравилось творить салаты и винегреты, но пожарить картошку его тоже не напрягало.
ТУРКи готовить не умели вообще ничего, кроме полуфабрикатов. Разве что Руд прекрасно варил кофе, которым, однако, восемь голодных желудков не накормишь никак.
Руфус не готовил принципиально - с тех пор, как Сефирот отправил с балкона в полёт его капусту. И вообще. Не царское это дело.
***
В середине весны в жизни квартиры № 57 вновь появилась Тифа.
Клауд покидал родной универ, со ступеней ястребом высматривая ларёк с пивом, дабы освежить иссушенное знаниями горло. Увы, взор его зацепился за знакомую фигурку внизу ступеней. Что делать? Он подошёл.
- Здравствуй, Тифа.
- Здравствуй, Клауд…
Он сделал шаг к ней. Остановился. Хотел что-то сказать. Промолчал.
- Как ты? - наконец спросила она.
- Нормально, - с трудом ответил он и добавил. - Извини.
- Я зайду к тебе, можно?
- Конечно, только…
- …понимаю…
- Я не один живу, я…
- Я знаю. С ним, да?
- Ну… да, в общем. Но, понимаешь…
- Не надо, - она накрыла пальцами его губы.- Помолчи, ладно? Я не собираюсь скандалить. Я… Я помогу приготовить ужин.
***
Как ни странно, наличие в квартире силверхедов её не особо удивило. Хуже было с Шин-Рой.
Представьте сами: заходит Тифа в туалет - а там Руфус. Крик, визг, искры, звуки ударов.
А Руфус-то как удивился…
***
После ужина Тифа предложила всем вместе посмотреть телевизор.
К чести Тифы, девушкой она была серьёзной и "мылом" не увлекалась. Смотрели хорошую мелодраму.
Это был мрак, господа. Все боялись показать, что фильм им понравился, и косились друг на друга.
В конце концов, не выдержав этого напряжения, Клауд ушёл в кухню - сидеть на кровати и пыхтеть в немой злости. Через пару минут Сефирот ушёл вслед за ним под предлогом поставить ведро на чай.
Когда Тифа пошла разливать чай, кухня была заперта, а свет погашен.
***
Силверхеды, оставшись за главных, развеселились и расправили плечи. Руфуса и ТУРКов немедленно обозвали "квартирантами", и стали решать, куда положить спать Тифу.
Добрый Рено предложил - на балкон. Они с Рудом, дескать, согласны потесниться ради такой милой девушки. Узнает Тифа Локхарт, что такое ТУРЧье гостеприимство! Руд с ним согласился, только уточнил - Тифе они по-джентельменски уступят балкон, а сами лягут на полу в комнате (тёплой чистой комнате!). Однако тут уж вмешался Ценг, заявивший что оба предложенных варианта никуда не годятся.
В ответ Лоз, который не очень понимал, об чём базар и вообще хотел уже спать, предложил положить Тифу с этими двумя, на кухне, ведь Тифа же клаудова подруга, разве нет? Все, не исключая и Руфуса с Ценгом, пришли в восторг от этого предложения и хотели спросить мнения Клауда, но он послала всех невнятным, запинающимся и сбивающимся матом и дверь открыть отказался.
Естественно, соседская кандидатура Руфуса даже не рассматривалась. "В ванной слишком мало места. Это будет неудобно", - решил за всех Ценг.
К силверхедам Тифа, посмотрев на милую тайную улыбку Язу и откровенную вивисекторскую радость Кадажа, который давно так не развлекался, сама не пожелала.
В итоге она нашла приют в кладовке в прихожей, на роскошной белоснежной шубе, принадлежащей неизвестно кому, хотя несложно и догадаться.
***
Но девушка - не парень. От неё так просто не избавишься. Неизвестным образом её вещи прописались в квартире Клауда.
Руфуса чуть удар не хватил, когда у себя на полочке в ванной он увидел посторонние флакончики и предметы женской гигиены на стиральной машине.
ТУРКи обнаружили сушащиеся на верёвках на балконе кружевное кокетливое нижнее бельишко, и долго узнавали, чьё оно. Никто не признавался. Наконец они попытались померить бельё на Кадажа и получили по мозгам от всех силверхедов во главе с Сефиротом. Ибо нефиг оскорблять мужскую честь и достоинство среброголовых.
4.
Наконец пришёл День Мужского Лицемерия, известный в просторечии как 8 марта.
С самого утра все нашли себе развлечение по душе - требовалось где хочешь отыскать десять женщин любого возраста и признаться им в любви - что немало огорчало Клауда, привыкшего праздновать этот великий день методом напивания до тех пор, пока не перестанут держать ноги.
Особый фурор производил Лоз, который выучил по бумажке ласковые слова, которые ему порекомендовали Язу с Кадажем, и караулил на улицах молоденьких девушек, желательно не очень страшных. Поймав такую, он нелюбезно хватал её, силой заталкивал в тёмную подворотню, зажимал рот, чтобы не орала, и признавался в любви, после чего отпускал и, подумав, иногда даже извинялся - если девушка была действительно симпатична. В основном девушки сразу убегали. Некоторые плакали или называли его извращенцем, наверное, от разочарования. Схватил девушку, затащил в подворотню, козёл рогатый, и жестоко оскорбил бездействием!
Только одна девушка, когда он её отпустил, долго смеялась, потом угостила Лоза сигаретой и джином (не из бутылки, а из маленькой жестяной баночки), сказала, что её зовут Кэт, и позвала приходить в клуб тяжелоатлетов. После чего оставила визитку клуба и, подкрасив губы, ушла.
Руд с Рено ходили признаваться в любви вместе. Руд попросту не отпустил рыжего одного. Рено не очень-то и огорчился - его забавляла ситуация. В итоге они произносили признания хором, что производило на девушек немалое впечатление. Пара встреченных близняшек Катя и Маша немедленно предложила ТУРКам расписаться, но те попросили время подумать.
Кадаж с самого утра слинял в парк и занимался всякими мелкими гадостями, доставлявшими, тем не менее, большое удовольствие. К счастью, на этот раз обошлось без жертв.
Руфус в забаве не участвовал, сославшись на ломоту в пояснице, и остался принимать лечебные ванны в ванне и массаж, организованный Ценгом, известным мастером на все руки.
Клауд поздравил по телефону Тифу, и это неожиданно привело его в такой упадок сил и настроения, что Сефирот даже позволил ему слегка поразлагаться в обнимку с гитарой. В итоге Клауд сидел на столе перед Сефиротом, пил водку из гранённого стакана и жаловался на жизнь и женщин. Сефирот подливал и поддакивал.
Где был Язу, и что там делал, никому не было известно. Но под вечер он вернулся последним - вошёл с мороза, прижимая к груди букет чёрных живых тюльпанов, обёрнутых в прозрачный целлофан и дышащих под его пальцами. Загадочно улыбаясь, бросил на стол пакетик.
- Это что? - тихо спросил Кадаж.
Они все, собравшиеся на кухне за столом и выпивавшие за женщин, говорили очень тихо, потому что на диване кто сонно сопел.
- Это рассада, - спокойно пояснил Язу. - Тюльпанов.
- Чёрных? - спросил Сефирот.
- Чёрных, - не стал спорить Язу.
- А зачем? - спросил Кадаж. - А посоветоваться ты не мог?
- Затем, что я так хочу, - лучезарно улыбнулся Язу. - Нет, не мог.
Кадаж так удивился, что промолчал. Тогда вмешался Лоз. Он спросил, кивая на рассаду:
- Теперь мы будем о них заботиться?
- Ага, - мотнул головой Кадаж. - Поливать их, мыть им уши, наряжать, кормить кашей, ругать за плохие отметки…
- Тихо, шантрапа, - цыкнул Сефирот. - Клауд спит.
Клауд, пьяный и счастливый, сопел в одеяльном коконе на расстеленном диване, так что на волю торчал только жёлтый хохолок волос и жизнестойкая рука с оттопыренным пальцем. Не скажу, каким, праздник всё-таки.
***
С началом лета пришли экзамены и Элена, вернувшаяся из свадебного путешествия и зашедшая навестить бывших товарищей по несчастью.
Кроме того, солнышко активизировало та
